В один из суетных рабочих дней случилась у нас заварушка с больным, мы всем отделением возле него кружимся, а тут звонок в дверь – посетительница пришла. Санитарочка быстренько надела на неё белые одежды, втолкнула в палату: «вон там ваш муж» – и сама в ремзал к нам в работу.
Палата на три койки. На первой лежит оперированный пациент с тяжёлой ЧМТ, в глубокой коме. На голове повязка «чепчик», изо рта торчит интубационная трубка, в ноздре желудочный зонд, в шее – яремный катетер. Легендарный неубиваемый РО-2 монотонно двигает мехами, тянет свою вечную заунывную песню, как калмык во степи. Над кроватью «социалистическое чудо» – противно вякает здоровенный монитор пациента производства ПНР с малюхасеньким экраном. Капельницы – шмапельницы, дофамин по инфузомату и всё в этом духе. В общем, выполняется комплекс ритуальных услуг во всей своей красе. Жизнь прекрасна!
Бедная деревенская женщина подошла ко всему этому балагану, благоговейно перекрестилась, глубоко вздохнула, вероятно вспомнила прожитые вместе времена: любовь на первом году, убегание от пьяницы босиком по снегу с грудным ребёнком, побои, прятки у соседей в последующие годы. Перекрестилась, прокашлялась и деловито завела: «А што ж гэта деется, люди добрые-е-е… А на каго ж ты нас пакида-е-еш…, А як жа мне тяпер жыти адно-ой…»
Минут десять она так солировала, затем с соседней кровати раздался громкий, грубый голос: «Ну, ладно, кончай уже выть, верю, что от души. Это не я. Я здесь лежу, сюда иди. Пожрать принесла?»
(с)