http://letchikleha.livejournal.com/Интереснейший ЖЖ, автор - Лётчик Лёха.
Он сам в прошлом КВС ТУ-154, с очень серьезным налетом на этом типе.
История о том, что будет, если в левое кресло (волею судьбы) посадить человека, который видел и знает самолет только по симулятору. Очень хорошему симулятору.
«А вдруг?». Кочемасов Алексей («Лётчик Лёха»).
- Алло, это…, кто меня слышит? Я пассажир с рейса в Хрящинск, тут эта…, все лётчики спят!
Диспетчер Василий Шкурко оторвал взъерошенную голову от пульта, встряхнул ею, и сонно переспросил: - "Какой борт вызывает, повторите, не понял?".
- Я говорю, тут лётчики все уснули, что мне делать? - ответил динамик с шипением и бульканьем взъерошенному диспетчеру. Шкурко, ещё не понимая, что происходит, почувствовал, как по спине скатилась ледяная капля.
- Как это уснули? Какие лётчики? Кто вызывает? Я Старопупинск-контроль, кто что хотел? Повторите... Василий скорее машинально, чем осознанно ответил на нестандартную фразу. На экране обзорного локатора высветилась всего лишь одна метка, это шел рейс ГЫ9 1313 Голыпузянск - Хрящинск 85989....
… Владимир Савельевич Хохотушкин был простым российским хирургом, 36-ти лет от роду, вот уже более десяти лет работавший на благо здоровья соотечественников. Что он успел за свои 36? Да пожалуй, не много. Закончил столичную школу, получил диплом хирурга-травмотолога, съездил с мамой два раза на Чёрное море, распределился в глубинку России, в тихий провинциальный городок со смешным названием - Трущобы. Там он обзавёлся семьёй, точнее красавицей женой Иришкой, розовощёкой пышечкой, работавшей в тех же Трущобах на почте, а да ну и конечно же 'золотой' 'любимой' "Мамой-Тёщей"! Да вот наверное и всё. Володю в городке знали все, ну или почти все. Его уважали. И хотя из местных редко кто болел хирургическими заболеваниями, всё больше синяки да шишки, к нему ходили часто. Доктор Хохотушкин пользовался авторитетом, всё-таки он был единственным врачом с высшим образованием в местной лечебнице. Народ по делу и без дела ежедневно наведывался в поликлинику со своими болячками. Владимир Савельевич, никогда ни кому не отказывал, всегда внимательно выслушивал, подолгу изучал историю болезни пациента, потом тяжело вздыхал, делал хмурое лицо и выписывал направление в райцентр. Жизнь провинциального врача текла размеренно и спокойно, Володя мечтал о карьере большого хирурга, о клинике, о сложных операциях и часто видел себя во сне получающим Нобелевскую премию, за уникальное открытие в области пластической хирургии. На самом же деле, за более чем десятилетний стаж в Трущобах, Хохотушкину довелось сделать всего лишь одну операцию по удалению аппендикса, да и то при помощи Евгения Ивановича, профессора медицины, ушедшего на покой и на пенсии предававшемуся разведению кроликов. Это было восемь лет назад. Через два года Евгений Иванович умер, и Володе стало даже не с кем посоветоваться, поэтому он перестал проявлять рискованную инициативу. Правда, совсем недавно, в прошлом году, произошёл еще один случай, о подробностях которого Владимир Савельевич старался не вспоминать. Как-то вечером, как раз на 9 мая, в его окно постучали. Иришка растолкала мужа и что-то пыталась сказать, но Хохотушкин не слышал жену, ему было плохо. Накануне он со сторожем поликлиники одноглазым Алёшкой, потерявшим глаз в армии на учениях, осушил пол-литра чистого медицинского за День Победы. Голова болела и плохо соображала, во рту всё пересохло. А произошло вот что. У бабки Маланьи приключилась беда, хряк Борька застрял в сенокосилке. Как он туда попал – неизвестно, но, пытаясь освободится из железных лап комбайна, бедный свин здорово ободрался и теперь визжал на все Трущобы. Бабка Маланья побежала к участковому, однако тот ни чем не смог помочь и посоветовал обратиться к Хохотушкину. Вот Володю и подняли. Иришка и Маланья что-то наперебой рассказывали, а доктор не мог сообразить, что от него требуется, но понял, что надо вставать и куда-то идти. Приняв сто пятьдесят грамм для поправки, Владимир Савелич оделся и вышел на улицу.
Пока он шёл до злосчастной сенокосилки его здорово развезло, и, когда он уже был на месте, мысли его ничего путного уже из себя не представляли. Подойдя к Хряку, Володя стал ему предлагать выпить за День Победы и, передразнивая животное, визжать так же, как и сам хряк. Народ покатывался со смеху. Дело закончилось тем, что Борька, с перепугу, сумел всё-таки освободиться и ломанулся по городку, а Володя бросился за ним и, падая по дороге, раза три макнулся в лужу. Вставая, он издавал звуки, похожие на брачный рёв оленя, и вновь бросался в погоню за перепуганным до полусмерти Борькой. Эта погоня окончилась в овраге, куда Хохотушкин сходу и угодил. Уважать Володю не перестали, но с тех пор приклеилось к нему прозвище: Доктор Оврагин-Хохотушкин.
Кроме снов о Нобелевской премии и клинике, было у Владимира Савельевича ещё одно увлечение. Он очень любил самолёты. Это увлечение появилось много лет назад, когда он с Мамой летал на юг. Это был первый в его жизни полёт на самолёте, и он оставил неизгладимые впечатления в душе молодого человека. Хохотушкин часто вспоминал, какую красоту ему довелось узреть, он просто был очарован увиденным с высоты даже не птичьего полёта. На работе, пару лет назад, поставили компьютер, и первой игрушкой, установленной на этот компьютер стал флайт-симулятор. В перерывах на обед, или просто, когда не было посетителей, Володя с упоением пилотировал "Цессны" и "Боинги". Поначалу хватало кнопок, но со временем Хохотушкин понял, что ему нужен штурвал. Изъяв из семейного бюджета четыре тысячи (кстати, скопленные Иришкой на сапоги) Хохотушкин поехал в райцентр и купил джойстик. Был грандиозный скандал, чуть не окончившийся разводом. Но в дело вмешалась теща, и пожар был потушен. Вероника Георгиевна, мать Иришки, объяснила дочери, что лучше пусть муж в игрушки играет, чем ухлёстывает за юбками. Таким образом, хирург местного значения Оврагин-Хохотушкин был прощён, но с условием свозить любимую жену и тёщу на море. Владимиру Савельичу ничего не оставалось, как принять этот ультиматум. Но зато он теперь был со штурвалом! Через несколько месяцев Володе удалось достать программу самолёта Ту-154, и он с головой погрузился в изучение отечественной техники. И нужно признать, он немало в этом преуспел. Иногда, выпивая рюмочку со сторожем после работы, он подолгу рассказывал открывшему рот и развесившему уши Алёшке про самолёты, и даже иногда, когда слегка перебирал, давал подержаться за джойстик. Правда, у Алёшки ничего не получалось, так как у него был один глаз, то и стереоскопического зрения у него не было, но Алёшка не унывал, ему было интересно просто даже подержаться за ручку и подвигать её.
Прошло около двух лет с того момента, когда Хохотушкин пообещал вывести жену и тёщу на море. Наверное, Володя и забыл бы про это, но вездесущая Вероника Георгиевна помнила, и постоянно напоминала зятю об этом. Володя в тайне от жены копил деньги, он хотел приобрести себе личный компьютер, но однажды жена нашла заначку и пришлось раскрыть карты. И всё бы ничего, но Иришка обо всём рассказала матери...
Гроза разразилась в тот же вечер. Володя был припёрт к стенке с двух сторон. С одной - мокрыми глазами любимой, с другой тяжёлой артиллерией Вероники Георгиевны, которая теперь уже не напоминала, а просто требовала отдыха на банановых островах. Выхода не было и Володя покорился судьбе.
На следующий же день Владимир Савелич написал заявление на отпуск, и отправился в райцентр в туристическое агентство за путёвкой. Цены на цивилизованный отдых неприятно удивили Хохотушкина, поняв, что денег не хватит даже на зонтик на какой-нибудь Путае, Хохотушкин, не долго думая, приобрёл три путёвки в санаторий механизаторов на Азовском взморье.
- Будь, что будет! в конце концов, Азов, чем не море? Я ведь не на северный полюс купил тур?...
Такие мысли роились в голове светоча Трущобской медицины, пока он ехал домой.
Дома уже ждали Вероника Георгиевна и милая сердцу Иришка. Открыв дверь квартиры, Владимир Савелич встретил пронзающий насквозь, взгляд любимой тёщи. Вероника Георгиевна сидела за столом. Она натяжно улыбнулась и выдавила из себя лишь три слова: - Когда едем, Володенька?
- Через три дня,.. М-мама.. Сначала мы на автобусе до района доедем, потом поездом до Голыпузянского, а оттуда уже самолётом прямо на курорт, в ... Тут Хохотушкин немного замялся, но собравшись духом выдохнул: Прямо в Хрящинск! Прекрасный курорт на Азове, там классный санаторий, там сливы прямо на улице и ещё.. Но Володе не дали договорить, Вероника Георгиевна выпучила глаза и, задыхаясь, рубанула: Постой Володенька!
Хохотушкин притих, как то не хорошо засосало под ложечкой и пересохло во рту.
- Володя, а этот курорт, он в Турции?
-Ну, не совсем.. Мм-мама..
Голос Хохотушкина слегка дрожал. Нет он не был трусом, но когда наступали вот такие ответственные минуты в разговорах с Вероникой Георгиевной, почему-то появлялась какая то противная дрожь во всём теле.
- Это Азовское море, это в России, но там лечебные грязи и другие полезные...
Тут Володя как то стих. Он вдруг увидел что на глазах Иришки наворачиваются слёзы, но самое неприятное было то, что Вероника Георгиевна встала со стула.
В этот вечер Хохотушкин долго не мог заснуть, он ворочался, и, в моменты погружения в сон, перед глазами вдруг появлялась Вероника Георгиевна, и сапоги Иришки, и хряк Борька, и овраг на окраине города.
Настал День Отъезда. Провожать семью Хохотушкиных пришло несколько близких друзей и соседей. Тётя Тамара из соседней квартиры принесла пирожки с грибами, целый пакет. Бабка Маланья копчёного окорока, не проданного утром на базаре. Слегка пьяненький Алёшка притащил бутылку водки и тут же с позором был отправлен Вероникой Георгиевной восвояси. Немногочисленные друзья проводили Хохотушкиных на автостанцию посадили в автобус, а сами остались стоять на остановке.. Двери старенького Лиаза закрылись с канифольным скрипом и автобус, припадая на правую сторону, покатился, оставляя за собой облако Трущобской пыли. В райцентре, вечером, пересев на поезд, Володя с семейством расположились в плацкартном вагоне. Тёща и Иришка заняли нижние полки, а сам он устроился на верхней. Под мерный стук колёс Хохотушкин быстро стал засыпать, и все мысли его как ни странно, были не о море а предстоящем полёте. В памяти всплывали размытые образы аэродрома, белоснежные облака, серебристые самолёты, экран компьютера с такой знакомой кабиной и даже в какой то момент ему почудился запах керосина. Владимир Савелич провалился в сонную негу.
Утро в Голыпузянске встретило отпускников ярким августовским солнцем, уже не лето но ещё и не осень. Тихая, ласковая погода располагала к отдыху, до вылета ещё целый день и есть время погрузиться в суету областного центра. Как же давно не был Владимир в таком вавилоне! Конечно, это не столица, но после полуторатысячных Трущоб, Голыпузянск, словно пуп земли! Автобусы, троллейбусы, магазины, рынки, кинотеатры и люди, люди, люди. Хохотушкину жутко хотелось поскорее в аэропорт, к самолётам. Прикоснуться к этому фантастическому миру, называемому авиацией. Но вместо этого он, подчиняясь большинству, побрёл вслед за женскими интересами по километровым этажам центрального универсального магазина. Ряды платьев, шуб, лифчиков, кастрюль, чистящих средств, и кучи ещё всего того, что с его точки зрения не имело никакого практического применения, поначалу вызвали в нём чувство отвращения, потом Хохотушкин начал психовать и нервничать, но в какой-то момент наступило тупое безразличие, и хирург местного значения превратился во вьючного верблюда, послушно следуя за своим погонщиком. Жутко болели ноги и голова. Городская суета, так радостно воспринятая в первые часы пребывания, теперь действовала угнетающе. Но вот настал момент выдвигаться в аэропорт. Володя ожил, глаза его заискрились, он даже стал шутить и разок ущипнул Иришку за мягкое место. Вечерело. Город, погружаясь в сумерки, уже зажигал свои неоновые вывески, и эта феерия света придала ему новый вид, совсем не похожий на полуденную толчею. Маршрутный автобус вёз семью Хохотушкиных в аэропорт. Вскоре стали слышны завывания авиационных двигателей, и по салону поплыл такой необычный, но в то же время такой приятный запах отработанного топлива. Аэропорт предстал глазам во всей своей красе, как светящийся дворец, живущий загадочной жизнью. Выходя из автобуса, Вероника Георгиевна споткнулась, Хохотушкин вовремя подхватил её, но она всё равно ударилась головой о верхнюю часть двери маршрутки. Звук получился глухим, но довольно громким. Володя еле сдержал смех, но улыбка всё равно коснулась его губ.
- Всё, пути не будет! Вероника Георгиевна как будто и не заметила, что чуть не снесла пол крыши у Газели.
- Вот же чугунная голова, - подумал про себя Хохотушкин, - Так брякнуться, и ничего ей!
-Что ты улыбаешься Владимир? Или тебя смешит, что мать чуть не убилась? Вероника Георгиевна зыркнула на зятя, словно Зевс пустил молнию.
продолжение здесь:
http://www.my-msk.ru/topic2932.html?view=findpost&p=16275