Печать

[Неманский]

В разное время было достаточно тем подобной тематики типа ЭТОЙ

В данной теме прасю постить про то, как вы или ваш сосед смог сделать охотничий нож на коленке и что из этого вышло.
В свою очередь покажу утреннюю поделку товарища.



Эскиз клинка мой. 

Сталь 40х13 раскованная с прутка до 50-53 по Роквелу. Возможно, пределы более широкие означенных, кто же его знает?

[Неманский]

Этот имеет "воловий" скос обуха. Для разделки лося вполне. Все будет зависеть от остроты клинка.
Также будет хорош на кухне.

[Беня]

Сейчас на работе делаю себе нож, из полотна гаторной пилы, первый пробный, результат вывешу в этой теме!!!!!!

[Butch]

Ghostу:
Выглядит очень брутально и солидно (как будто из юрты спер)- я б ничего не делал, а то шарм пропадет

З.Ы. Разве что носик чутка к низу опустил. И такие же деревянные ножны до середины ручки из двух засаленых половин плоских, связанных коженой бечевкой грубо в двух местах

[Harold]

Все, что я могу сказать от себя, мне это не надо. Я морально и физически не готов к процессу.
 В свое время, с интерсом стоял возле горна в Кутной Горе (Чехия) возле мастера оружейника, который выделывал рядовые мечные клинки. Он замечательно говорил на русском, вследствие чего, мы задергали его вопросами типа: " А это зачем?", " А почему винтом не ведет?", "И вобще, как у вас без термички все это происходит?"
Особенно суетился товарищ, который который был кем-то в горячем цеху з-да "Вавилова".

Ничего не помогло. Как все реконструкторское движение покупало мечи в Чехии, так и покупает. Секрет есть.

kiowa_mike

Про охотника Фому 4. Фома и ножи.

Другим развлечением Фомы, в котором он находил себя, было изготовление ножей. Как и ко всем прочим приобретённым в тайге умениям, он подошёл к нему случайно. Как-то раз, обдирая очередного сохатого, на сильном морозе, он воткнул клинок заводского номерного ножа между черепом и позвоночником. Каркас зверя с отстёгнутыми ногами (на Омолоне их было принято называть «слегами») весил около двухсот килограммов, полцентнера весила голова, мороз стоял около сорока градусов, Фома поторопился и был не очень аккуратен – в общем, в какой-то, не вполне понятный Фоме момент раздался резкий хруст и лезвие ножа отломилось у самой рукояти.

С руганью Фома закончил разделку обломком клинка, но вернувшись домой, понял, что оказался перед не очень приятной ситуацией. В доме было ещё два ножа, но для сложных хозяйственных работ они не годились – это были тонкие ножи для резки хлеба с круглой рукоятью, как у напильника. А до посёлка, как я говорил, было двести километров «как ворона летит», и из них – километров семьдесят без переходных избушек. Дома же была Елена, четырёхлетняя Татьяна и восьмимесячный Петя… И отсутствие ножа не было поводом оставлять их на месяц одних.

 

Характерной чертой Фомы было то, что он всё время учился. Учился даже тогда, когда не знал, что он учится. Когда-то он заказывал кузнецу в посёлке ремонт топора. Вообще-то, ремонт топору был не нужен, проще было купить следующий топор в сельпо, но Фома, как и многие люди, привыкал ко вполне определённому предмету своего быта и даже, частично, мне кажется, его одушевлял. Поэтому он попросил вварить вместо выщербленного лезвия полосу, выкованную из рессоры, средней степени закалки, что должно было, по замыслу промысловика, сильно улучшить рабочие качества инструмента.

Забегая вперёд, скажу я, что именно из этой рацеи у Фомы ничего не вышло – очень быстро он сообразил, что «сухое» лезвие топора не годится для большинства универсальных работ в тайге, и приспособил его только для отшибания сучьев с сушняка.

Но благодаря этому топору, Фома проторчал полдня в кузнице, ещё полдня пил водку с кузнецом. По большому счёту этим и закончились его металлургические университеты.

Нет, у Фомы в голове сидели ещё обрывки всяких рассказов, про подшипники, закалку в масле, меха и печи. И ещё – он совершенно точно знал, что не не будет изготавливать такой нож, какой сломал – охотничий №1, как он значился в прейскуранте омолонского сельпо.

Думал Фома большую часть ночи, а под утро не выдержал, оделся, взял бензопилу и направился на свою деляну строевого леса, уже изрядно поредевшую при постройке Большого Дома, бани, летней кухни, двух вспомогательных сараев и туалета – всё сведено под одну крышу.

Где-то к вечеру Елена обнаружила, что её муж в очередной раз затеял нечто грандиозное. С помощью лебёдки он уже притащил к реке два десятка брёвен, и ещё вдвое больше ждали своего часа , сваленные в горельнике.

- Надо нож сделать, - ошеломил свою жену Фома.

На самом деле Фома увидел сложившуюся ситуацию шага на три, а то и на четыре дальше, нежели просто необходимость изготовления одного-двух рабочих ножей. Этой ночью он спланировал мастерскую-кузницу, в которой, по его соображению, можно было делать всё необходимое для жизни в тайге, и ещё с некоторым избытком для этой жизни. И первое, что он сделал на очищенной от снега кромке берега – это печь.

Печь Фома сложил из наковыренных в этом же берегу ледниковых валунов и промазал глиной. Над печью Фома долго думал, соображая, как устроить в ней трубу, какой должен быть объём самой печи, как он должен соотноситься с диаметром трубы, как должно идти в ней поддувало; и сколько этих поддувал в ней должно быть. В итоге печь получилась внушительная – размером со стол непретенциозного начальника малой степени вредности – два метра на метр. Вокруг этой печи, выглядевшей, словно приземистое чудовище китайской мифологии ши-цза, с огромной, шире себя пастью, Фома построил стены и накрыл их крышей.  В дальнем углу он положил огромный стол из лиственничныхз плах – размеры которого составили бы зависть директора автобазы средней величины, часть пола закрыл досками, а часть – оставил как есть – вытоптанным до каменистого моренного грунта.

На построение всего этого хозяйства у Фомы ушло две недели. Можно было начинать делать нож.

Из общения с кузнецом Фома понял, что нож можно начинать делать из любой плоской железки.

Таковой у него в хозяйстве вообще не было. Но был здоровенный подшипник, который когда-то с матом вытащил из недр сломавшегося вездехода совхозный механик. Подшипник нашёл упокоение на специальной «железной помойке» Фомы – месте, куда он аккуратно сносил каждое, кажущееся на первый взгляд ненужным изделие из металла. Потому что каждое изделие из металла доставлялось на Татьяну сложным и трудоёмким путём – по реке, воздуху, или вот так – на вездеходе.

Фома слышал, что из подшипника тоже можно сделать нож. Но поглядев на лежащую на столе обойму – стальное кольцо диаметром двадцать сантиметров и шириной обода сантиметра четыре, он, в первый момент, в этом усомнился. Нож должен был быть прямой и плоский, а обойма от подшипника была кривой и круглой.

Фома вздохнул, снова ушёл в лес и ещё два дня таскал к вновь построенной мастерской сухие отборные комлевые лиственничные дрова.

Кольцо подшипниковой обоймы Фома разбил довольно легко. Как он потом объяснял, он почувствовал тогда такое воодушевление, будто это был не первый шаг к успеху, а по крайней мере, его половина.

Теперь две изогнутые стальные пластины предстояло выпрямить.

В качестве меха Фома приспособил огромный деревянный насос от десантной лодки-пятисотки. Надувая жар на заготовку, он раскалял её до такого состояния, когда она начинала светиться изнутри клубничным неоновым светом. Тогда он вытаскивал её на наковальню и несколько раз. Быстро-быстро ударял нетяжёлой кувалдой. Полукольцо проминалось и выпрямлялось. Это был другой шаг к успеху! К толму же, Фома ухватил суть процесса. Когда свет, идущий будто бы изнутри самой стали чуть-чуть менял оттенок, Фома быстро засовывал заготовку обратно в печь и снова нагревал её до вот этого самого ровного свечения. Этому его тоже научил совхозный кузнец – бить только по предельно раскалённой заготовке. За несколько приёмов Фоме удалось получить достаточно ровную заготовку – практически необходимую ему «плоскую пластину». Теперь Фома приступил к подгонке её габаритов под необходимые ему параметры клинка.

Как сказал Фома, ощущение того, что ударами молотка ты можешь придавать раскалённому металлу форму подействовало на него точно так же, как осознание возможности хитростью отнимать жизнь у другого существа – с чего, как я писал, началось его восхождение по лестнице капканного лова. Современный человек любит характеризовать это состояние как «после первого секса», но, во-первых, я не уверен, что описанное чувство столь глубоко, как осознание возможности управлять чьей-то жизнью, или формой металлической заготовки; а во-вторых, сам Фома-то уж точно ничего такого говорить бы не стал.

Первый нож, изготовленный Фомой мало того, что напоминал по размерам меч-кладенец, так ещё и стал изгибаться сразу после закалки как поросячий хвостик. Так Фома познакомился с явлением остаточного напряжения в металле, и в дальнейшем старался пользоваться любыми другими вариантами заготовок, только не обоймами от подшипников и не автомобильными рессорами. Когда-то, после четвёртой или пятой дозы спирта он полез в груду хлама и вытащил это первое дитя своего ножевого творчества. Длиной в тридцать сантиметров, шириной в полладони, весом в килограмм, изогнутый как штопор вдоль продольной оси, и чуть выгнутый в плоскости, он, без сомнения, заслуживал своего места в ножевой кунсткамере всех времён и народов. Но!

Надо помнить, что изготавливал его человек, который всего-то один раз посидел в совхозной кузне с механическим молотом!

Со временем у него стали получаться вполне нормальные ножи, хотя его творчество никогда не достигло стабильности хотя бы даже скандинавского ширпотреба. Были у него и откровенно плохие клинки, с внутренними трещинами, и такие, которые продолжали «вести» неизведанные процессы в теле стальных заготовок, и такие, которые гнулись как пластилин, и такие, которые крошились как стекло… Но в среднем он научился со временем изготавливать неплохие, недлинные, умеренно прочно закалённые клинки и снабжал ими всех оленеводов в радиусе двухсот километров от Татьяны. Ламуты гордились Фомой и утверждали, что его ножи режут ножи знаменитых паренских мастеров как дерево.

В общем, ламуты врали. Но то, что Фома лет двадцать был единственным кузнецом на всю округу в двести тысяч квадратных километров – это как ни верти – факт.

[Митяй]

Мне в Могилеве за 20 долларов сделали такой ножик, ножны купил на Пушкина.
Пока только поработал на домашнем кабане, претензий нет, после открытия загонной, даст Бог, попробую на диком.
какая сталь (и сталь ли это вообще) не знаю, отточен аккуратно и остро, ручка что-то типа эбонита, в жиру сильно не скользит. Если б напрямую говорил с мастером, форма рукоятки была б немного другой. Опыта работы по мясу немного, поэтому пока для меня удобен, посмотрим дальше.

[Неманский]

Все, что я могу сказать от себя, мне это не надо. Я морально и физически не готов к процессу.

Ну, "своими руками" - это громко сказано. Не всем дано.
Имеется в виду в том числе и "Как сделать рабочий нож "затак" или за вменяемые деньги".

Хочу подчеркнуть, что если кому-то нужен нож на охоту, вовсе не обязательно копить на Пуму. Есть альтернативные варианты.
Тем более, современная Пума, которую я сегодня держал в руках, ничего, кроме жалости, не вызвала. Речь идет о современной уменьшенной модели Вайт Хантер с измененным названием (с сохранением слова Хантер) и... резиновой рукоятью на всадном монтаже...
Конец Пуме, не смотря на то, что след от теста на твердость имеется.

Точно также, например, и с прессом для снаряжания патронов. Кто-то больше года выбирает, потом год ждет, потом год будет готовиться и т.д.
Просто на самом деле ему это не нужно.
Тот, кому на самом деле это надо, тот за неделю делает (или заказывает у толкового инженера) по собственным чертежам Пресс и уже давно нашел кучную навеску для своего карабина.
Причем, не копию, а компиляцию всего умного, но в массовом производстве не практичного, что можно воплотить в прессе.

С ножами та же пестня.

*Прим.
Если слово имеет такой вид, это гиперссылка. Можно нажать и посмотреть.

[АлександерЪ]

Великолепненько. Пора переходить к ружью своими руками

[Неманский]

Как всегда, посты Саныча отличаются информативностью и позитивом (умом и сообразительностью).

*Прим.
Есть название темы. Ну, не интересно, пожалуйста, не ходи. Масса людей, масса увлечений.
Реал Блонди Саныч увлечен шопингом?
Кто-то другой - реставрацией доспехов и оружия Японии позднего средневековья. Кому-то интересно сделать чучела своими силами. Кому-то - маскировочную сеть на продажу. 
А кто-то даже любовь не готов сотворить, есть же готовая, нужно просто узнать цену...

**Прим.
Уже не первый человек спрашивает у меня: "У вас там одни мажоры тусуются? Без ШиБа не подойти".

[Порох]

**Прим.
Уже не первый человек спрашивает у меня: "У вас там одни мажоры тусуются? Без ШиБа не подойти".

А нельзя ли для тех, у кого позднее зажигание, разъяснить, что означают эти слова?

[Butch]

Ссылка под названием "такой вид" - не канает.

[Butch]

**Прим.
Уже не первый человек спрашивает у меня: "У вас там одни мажоры тусуются? Без ШиБа не подойти".

А нельзя ли для тех, у кого позднее зажигание, разъяснить, что означают эти слова?

«Мажор» 1970—1980-х годов — это молодой человек (девушка), имеющий высокопоставленных и/или богатых родителей (партийных деятелей, сотрудников министерств, заметных чинов милиции, КГБ, военно-промышленного комплекса, руководителей предприятий, крупных научных работников, успешных спортсменов, деятелей культуры и так далее) и пользующийся благодаря этому возможностями, недоступными большинству его сверстников.

"Тусоваться" - общаться, говорить, проводить время и т.д.

"Без ШиБа не подойти" - это означает, если у вас нет прицела высшей ценовой категории линейки Шмидт энд Бендер, Сваровски, Цейс, Калес - тут вам делать нечего.

 

[Порох]

«Мажор» 1970—1980-х годов ...
"Без ШиБа не подойти" ...

От спасибо за разъяснение 

Нёманский, передайте спрашивающим - не все тут "мажоры", и без ШиБа подходить можно...

[Denis_P]

Боль того, как некто Харольд грит - сугубо почвенные люди :)

[Беня]

Прикиньте вчера вечером приехал на работу, и думаю ночная смена, более свободный, возьму да и доделаю свой нож, глянул, а заготовка то пропала, а остовалось только ручку доделать, из белого пластика как кость!!!
Увели козлы!!!!!!!! Перерыл всё и не нашел!!!!!